Любовь, диплом и распределение

 

Ближе к весне уже ни мы сами, ни наши родители не сомневались, что мы с Гришей скоро поженимся. Гришина мама сказала, что хочет сделать ему подарок – либо магнитофон, либо организовать поездку в Ташкент и Самарканд. Так как магнитофон у меня был, и было понятно, что скоро он станет нашим общим, то Гриша даже не задумывался: конечно, поездка!

Во время войны Гришины дедушка, бабушка и мама были в эвакуации в Самарканде. Жили они в узбекской семье и очень с ними сдружились. Гришина бабушка, Блюма Григорьевна, была стоматолог, то есть врач. В Самарканде большинство врачей были мужчины и ни одна женщина не могла к ним обратиться. Так Блюма Григорьевна принимала по любым медицинским вопросам. После войны семьи продолжали поддерживать отношения. Ни Блюмы Григорьевны, ни бабушки Клары, к которой когда-то подселили семью из Киева, уже не было в живых. Гришина мама дружила со своей ровесницей Халимой, они переписывались, и даже однажды Халима гостила у них в Киеве. В Ташкенте жила аспирантка моей будущей свекрови. В те годы так путешествовали все – останавливались у друзей, у знакомых, у родственников. Просто приехать в город и поселиться в гостинице было невозможно. Во всех гостиницах почему-то все номера были заняты. Рассказывали, что если протянуть в окошечко паспорт с выглядывающей из него десяткой, то можно получить номер. Я этим способом за все годы жизни в СССР не пользовалась ни разу.

Мы провели чудесные несколько дней в Ташкенте. Поражало всё – обилие вкусной еды, которую продавали на улице, красивые современные дома, изобилие рынка, кафе «Голубые купола» с журчащим фонтаном.  Зашли погулять в парке, и вдруг увидели целые поляны с яркой крупной земляникой. Я не выдержала и сорвала ягодку. Оказалась совершенно несъедобной, это была декоративная земляника. На какой-то улице нас поразила витрина магазина с  невиданными товарами. Денег у нас почти не было, но импортные лезвия вроде бы стоили баснословно дёшево! Смущали какие-то нереальные цены. Появился продавец и вытурил нас в два счёта – это был чековый магазин. В Киеве в такой мы бы просто не вошли. Мы просто гуляли по улицам, шли куда глаза глядят. Озадачило объявление на одной тихой улице – «Влезать в канализационные люки строго запрещается». Так до сих пор и не знаю, чтобы это значило. На всех зданиях висел лозунг, который нас очень смешил: «Тинчлик Дустлик Мехнат» . Так я стала "дустликом", а мой будущий муж "тинчликом", который мехнат. А всего-то это означало- Мир Труд Май. Наступил день отъезда, пасмурный и туманный. У нас был билет на утренний самолёт в Самарканд. Накануне мы отправили телеграмму с номером рейса и надеялись, что нас встретят в аэропорту, так рекомендовала Гришина мама.

В здании Ташкентского аэропорта было не протолкнуться. Все рейсы отменили из-за непогоды. А у нас-то всего было несколько дней в Самарканде! Потолкавшись и послушав, что говорят местные, мы сдали билет и помчались на автовокзал. Там, по случаю ве той же непогоды, очередь в кассу уходила далеко в перспективу.  Вдруг подошёл какой- маленький толстячок и предложил за 10 рублей билет на автобус до Самарканда. Перед нами стояла очень симпатичная пара из местных, лет на пять старше нас. Мы все четверо тут же согласились. Дядечка насобирал так человек двадцать пять и повёл куда-то по шоссе. Мы шли и шли, отходя всё дальше от автовокзала. Наконец дядечка велел остановиться и ждать, а сам пошёл за автобусом. И автобус подошёл, только все места были заняты. По-видимому, он собирался увести пустой, но не вышло. На все эти хождения ушло изрядно времени. Выбор был простой: ехать шесть часов стоя или возвращаться в автовокзал. Большинство выбрало ехать. Так что автобус был заполнен почти по объёму. Но в двадцать лет это не страшно. А поездку эту, через Голодную степь, я никогда не забуду. За окном всё было равномерно светло коричневого цвета. Казалось, что и небо такое же. Ни травинки! Иногда виднелись маленькие домики, точно такого же цвета. Мы обогнали цыганский табор. Самый настоящий, с кибитками, запряжёнными ослами. В первой сидел высокий усатый цыган и держал на коленях телевизор! Некоторое время шоссе шло параллельно с железной дорогой. Поезд перевозил зверинец. На платформах стояли клетки с тиграми и львами. Въехали на мостик и на минуту под нами сверкнула река. Оказалось, что это Сырдарья! Я представляла себе, что эта река как Днепр, а оказалось, что Ирпень и то шире. Через много лет я испытала такое же разочарование, переезжая через Иордан. Ближе к горам появились аулы, люди начали выходить, и мы смогли наконец сесть. Наш толстячок, жулик-кондуктор, начал собирать деньги за проезд со «своих» пассажиров. И тут он допустил большую ошибку. Подошёл сначала к местному парню, с которым мы познакомились ещё в кассе. Диалог был следующим.

-Плати двадцать рублей!

-Нэ дам.

-Как не дашь, мы же договаривались!

-Нэ дам.

Как ни кипятился, что ни кричал толстяк, в ответ были только два слова «нэ дам». В конце концов он плюнул и направился к Грише. И, разумеется, тоже получил в ответ «нэ дам». Начни он с нас, было бы иначе. Так мы и доехали до Самарканда. На вокзальной площади Владимир Ильич разводил руками с видом «что я здесь делаю?». Мы взяли такси и назвали адрес, который я помню всю жизнь – Нурабадская 60, в Старом городе. Мы ехали в тот самый дом, где во время эвакуации жили Гришины дедушка, бабушка и мама.

Пока ехали -совсем стемнело. Машина остановилась на тёмной узкой улице. По обеим сторонам возвышались каменные заборы. Поблёскивал ручеёк арыка. Чуть вдали вышка ЛЭПа и над ней тусклая луна. Таксист сказал, что дальше посреди улицы арык, проехать нельзя, и всё равно он не знает где номер 60. Хорошо, что Гриша догадался взять у него коробок спичек. И мы начали искать наш номер. Никакой логики в номерах домов не было. Не было и чётной или нечётной сторон. Попробовали зайти в какой-то двор. С лаем выскочила здоровенная собака, хорошо хоть привязанная. Мы стояли и ждали. Через несколько минут вышла хозяйка, но и она понятия не имела, где номер 60, и про хозяев тоже никогда не слышала. Так мы и бродили от дома к дому, усталые, с чемоданчиком (не на колёсах). В конце концов Грише пришло в голову свернуть в переулок. И оказалось, что все поперечные переулочки тоже Нурабадская. Нам страшно обрадовались. Мы попали в большую семью – Халима, её муж Нияз и четыре дочки. Стариков уже в не было в живых. Дом был построен буквой П. Нас, как «детей», поселили на женской половине. Халима спросила, как нас принимать – как местных или европейцев. Конечно, как местных! И она отвела нас в гостевые комнаты. В первой стояла кровать, стол и на них свалены стулья. Это была мебель для европейских гостей. У входа – большой кувшин для умывания и таз. Я почувствовала, что переношусь в 1001 ночь. Во второй комнате мебели не было вообще. Ковёр на весь пол. Узкие окна и между ними ниши. В нишах от пола до потолка сложены перины. Я думала, что это приданное для девочек. Оказалось нет, это готовили перины для гостей на свадьбу. Старшей девочке, Диле, было лет 13, младшая, Диляром, ещё не ходила в школу.  Нам постелили на полу перины, и мы уснули счастливые. Утром получше разглядели двор. Помню старое абрикосовое дерево и под ним- колонка с водой. Под навесом- загон с парой баранов. Все дни мы проводили вместе с семьёй. Халима, учительница, была нашим экскурсоводом по Самарканду. На прогулку обязательно шла одна из девочек и всегда шла чуть позади. Нияз, экономист и кандидат наук, иногда приходил к нам на ужин. Ели сидя на полу, за маленькими столиками. Каждый день нас водили на плов в другую семью родственников, которые помнили Гришину бабушку. Вспоминали войну и ели потрясающе вкусные пловы, в каждом месте -другой. Мы вполне научились есть руками. Запивали зелёным чаем. Самарканд с голубыми куполами, старинной медресе и могилой Тамерлана произвёл огромное впечатление. Права была Гришина мама – мы попали в другой мир.

Летом мы поженились. Мне предстояло защитить диплом, Гриша был на курс моложе.

Лето 1974-го. В июне вышла замуж Женька за своего одноклассника Женю. В Июле была наша свадьба. Мои ближайшие друзья Мишка, Лёшка и Павлик решили купить нам в подарок пылесос. Захватив Гришу, они поехали выбирать подарок. В Центральном универмаге, как ни странно, был выбор. Они пересмотрели все модели, задурили голову продавщице миллионом вопросов и в конце концов выбрали. Окрылённые успехом мероприятия, отправились к Грише обмыть покупку. По дороге прикупили бутылку, а закуску Гришина мама обеспечила. Выпив изрядно, решили провести испытания. Распаковали и обнаружили, что в процессе подшучивания над продавщицей, забыли шланг от пылесоса. До закрытия универмага оставалось совсем немного, так что, протрезвев от такого открытия, помчались обратно. Их встретила всё та же продавщица, слегка помучив, шланг всё же отдала. Пылесос прослужил исправно до самого нашего отъезда.

В то лето начали входить в моду длинные свадебные платья, а я не хотела ни за что. Подружки меня уговаривали: у тебя единственный шанс в жизни одеть длинное платье! Тогда никто, кроме невест, не носил платьев до пят. А я не хотела, и мне пошили совсем простое белое платье, в котором я замечательно себя чувствовала. Тогда всё было проблемой – купить туфли, фату, бельё. Невестам давали купоны в специальный магазин для молодожёнов, но и там было далеко не всё, что нужно. С фатой и перчатками мне повезло, и потом в них выходила замуж и моя подружка. Накануне свадьбы шёл проливной дождь, и Гриша опасался, что ему не принесут заказанные белые розы. В Киеве на Красноармейской была прачечная, специализировавшаяся на стирке мужских рубашек. Ещё за неделю я отвезла туда лучшую папину рубашку и предупредила, что приду за ней в день свадьбы. Приёмщица клятвенно заверила, что всё будет готово и даже привязала к ней верёвку, как знак срочности заказа. Утром я отправилась в парикмахерскую, тоже на улице Красноармейской. К Женькиной свадьбе я очень коротко постриглась и волосы ещё не успели отрасти. Моя парикмахер пришла в ужас – под фату полагалась высокая пышная причёска. Но она справилась, вылив на меня не меньше флакона лака. И вот я в ситцевом сарафанчике по случаю жары и с эдакой невероятной причёской захожу в прачечную. Увы, папиной рубашки нет. Мир не без добрых людей. Порывшись в куче, приёмщица вытащила за верёвку искомый предмет, и через час я уже с тщательно отутюженной рубашкой ехала домой на трамвае.

Свадьба была очень весёлой. Свекровь говорила, что я в своём коротком платье порхала как бабочка. А через два года вошли в моду длинные платья. и тогда я свой шанс не упустила.

К нам на свадьбу приехали родственники из других городов – Москвы, Винницы, Запорожья. А уж телеграммы шли со всего Союза от Барнаула до Тбилиси. Одна Гришина тётя напекла и привезла нам в подарок целый чемодан еврейского свадебного печенья! На второй день после свадьбы самые близкие друзья и родственники собрались ещё раз за столом. Гришин дед когда-то купил и заложил на свадьбу внука бутылку вина. Её откупорили на второй день и первый тост подняли этим чудесным напитком.

 К моменту распределения я была на седьмом месяце. И что со мной делать -решительно никто не понимал. Два таких отягощающих обстоятельства – национальность и беременность. В Киеве по моей специальности вообще было не так и много мест, в основном- военные предприятия. Я маялась в коридоре, а меня всё не вызывали, несмотря на вполне хорошие отметки. Наконец вызвали. В комнате не было никого, кроме знакомых преподавателей. Представитель предприятия отсутствовал. Это я потом уже осознала. Мне предложили Институт Сверхтвёрдых Материалов, известный в Киеве. Я только и поинтересовалась, где он находится и как туда ездить. О самой работе не думала, так как не очень и представляла, что буду делать. Я подписала документы и ушла. Как потом выяснилось, представитель института сидел у механиков, зашёл к нам уже когда всех распределили, посмотрел мои оценки и подписал, что согласен. Обратил ли внимание на национальность- не знаю, но беременность мою точно не видел. Повезло.

Диплом я защищала уже после родов, вполне успешно. Темой моего диплома был какой-то сварочный робот, так как практику я проходила в институте сварки. Думаю, всё что я там напроектировала, сейчас помещается в одну – две микросхемы. Но мы ещё рассчитывали все транзисторы, конденсаторы и резисторы по-отдельности. И чертили схемы на огромных листах ватмана вручную на кульманах. Так как я заканчивала диплом на 9-м месяце, но мы где0то достали кульман и я не очень понимаю как он помещался в небольшой квартире. Я чертила только тонкими линиями - красиво навести толстыми мешал живот. Так что Гриша тоже приложил руку к моему роботу.