Business trips

 

Февраль 2002 года. Пинхас велел принести паспорт для оформления визы – мы едем в Сэнфорд. Начальником отдела документации в Сэнфорде был Джим Ховард. С Пинхасом они не ладили – у обоих были тяжёлые характеры. Я с Джимом почти не контактировала. Моими «друзьями по переписке» были Кармелин Карчер и Элен Борн. Я достаточно быстро подружилась и одной, и с другой. По мэйлам я представляла себе Кармелин молодой хохотушкой. Мы посылали друг другу маленькие подарки на новый год, шутили и ни разу за эти пять лет друг друга не подставили. И как, мне казалось, Кармелин и Элен эту мою позицию понимают и ценят.

Начало марта, в штате Мэн должно было быть ещё холодно. Я позвонила в Бостон дяде Грише и тёте Нелли. Получила подробные инструкции в чём ехать, и отправилась за покупками. В «датишном» магазине мне удалось купить шапку, потом новый домашний костюм, туфли на толстой подошве. На этом финансы явно были на пределе. Поэтому тёплую куртку мне одолжила Женя. Дорожной сумкой снабдила меня мама. Это была большая, очень прочная и лёгкая сумка со несколькими карманами. В 2002 году мобильник у меня уже был. Но работал он только в Израиле и Европе. Для Штатов его нужно было обменять временно на другой аппарат. Мне очень не хотелось. Но как я ни доказывала Грише, что буду звонить с завода, он категорически не соглашался. И обменял мой привычный аппарат на другой с напутствием беречь его, ибо потеря обернётся в 1000 шекелей, что было тогда для нас огромной суммой.

В ту первую командировку Пинхас вёз с собой трёх новичков – меня, Олега Голубова, нового начальника IT, и Лёню Гительмана, главного механика. Мы все трое летели в США впервые. Сам полёт через Цюрих уже был приключением. Компания Swiss Air в те годы была очень передовой. В спинках каждого кресла был маленький экран, на котором можно было следить за полётом, смотреть фильм или играть в игры. Даже сегодня не все самолёты так оборудованы. Мне очень нравилось наблюдать как маленький самолётик передвигается по географической карте. Еда была вкусной, и таких круассанов, какими кормил Swiss Air, я почти нигде не ела. Но к концу полёта мы, конечно, здорово устали. Наконец посадка. На земле я сразу позвонила Грише доложить, что всё в порядке. Идём на выход, а мой телефон исчез! Вот только что был, я вроде бы вложила его в сумку, а найти не могу. Уже все вышли, а я ползаю под креслами и ищу телефон. Нету! Пинхас заставил меня идти оформлять заявку о потере телефона – а вдруг его найдут уборщики и вернут. А все меня ждут, а я всё отвечаю на бесконечные вопросы анкеты. Наконец всё и мы выходим из аэропорта. Нас встречает лимузин!!! Самый настоящий лимузин с водителем Майком, который обслуживает Вишей. От Бостона до гостиницы в штате Мэн ещё четыре часа езды. И мы сидим, развалясь на мягких креслах и катим по Америке. А я всё не могу расслабиться – вся эта история с потерей телефона и присутствие Пинхаса меня сковывают. Пейзаж за окном скучный, погода серая, пасмурная. Глазу просто не за что зацепиться, разве что удивляет большое количество магазинов с надписью Antiquarian shop. Потом пригороды сменились лесом, который тоже выглядел довольно уныло. К мотелю подъехали уже в темноте.

Мотель Juniper Hills оказался точно такой, как описывали Ильф и Петров- двухэтажное длинное здание буквой П. Все двери выходили внутрь, во двор. Потом я ещё не один раз приезжала в Сэнфорд, и чаще всего останавливалась в этом мотеле в городке Оганквит.  Я вошла в свой номер, увидела огромную двухспальную кровать, стол, светильник, просторный душ. Пинхас дал нам час на приведение себя в порядок, потом едем ужинать. Я в чём была бросилась ничком на кровать с мыслью, что закрою глаза на 10 минут и отключилась. Разбудил меня стук в дверь – меня уже ждали. Пригладила волосы, сунула в карман кошелёк и выскочила за двери. Пошёл снег. Пинхас сел за руль просторного автомобиля. Мы с Олегом расположились сзади. В окно не было видно ничего, ни огонька, как будто ехали по заснеженной пустыне. Кружили и кружили и все ресторанчики были либо закрыты, либо закрывались в этот момент. Наконец в каком-то китайском заведении нам согласились дать с собой еды, и мы вернулись домой. Ужинали в номере у Пинхаса. Помнится, нам поставили в пакет поллитровую банку с маслом и мы, не зная, что с ней делать, выставили её за дверь. Пришло время прощаться. Всем спокойной ночи. Все разошлись по своим номерам. И только я стояла в растерянности на пороге своего номера. Я не могла найти ключ. Светила луна, тихо падал снег. Полная тишина. Что же мне делать? На reception уже никого не было. Я взяла себя в руки и стала методично раскладывать на пороге всё, что лежало в карманах: носовой платок, кошелёк, посадочный талон в самолёт, ещё один носовой платок, расчёска. На самом дне нашёлся ключ. Это же была Женькина куртка, и я не представляла себе какой глубины у неё карманы.

Утром я приняла душ, привела себя в порядок, а потом высыпала на кровать всё содержимое сумки. И с самого дна выпал телефон. Он просто провалился глубоко вниз сумки.

Я выглянула в окно. За ночь снег завалил весь двор, машину, дороги. Но так как нам до завода было не далеко, мы доехали. Не все в этот день смогли добраться. О невиданном снегопаде в штате Мэн сообщили даже в израильских новостях, что вызвало панику в моем отделе. Конечно, больше всех паниковала Ленка, и всё порывалась звонить узнавать, не пропали ли мы в снегу. Для меня же этот снегопад был просто радостным приключением.

Сэнфордский завод. Наконец я познакомилась со многими из тех, кого знала по переписке. Кармелин оказалась пожилой дамой с копной седых волос. Элен Борн – маленькой сухонькой женщиной, очень деликатной и доброжелательной. У меня была сложная миссия – я должна была рассказывать о преобразовании отдела, о новых требованиях, о другом порядке работы, и вместе с тем Джим Ховардс всё ещё был моим начальником. Он, конечно, прекрасно понял, что его дни на заводе сочтены, и совсем не был этому рад. Но мне никак не хотелось, чтобы он считал меня причиной его увольнения. Словом, я вертелась, как уж на сковородке. К концу командировки как-то все наладилось, я подружилась и Эллен, и с Кармелин, и со многими другими. Встретились мы и с Юрой Поздеевым.  Он повёз нас к океану, показал маяк и заснеженные тропинки вдоль берега.

Впечатлений было море – и от Штатов, и от завода, от коллег.  А потом я ездила в Сэнфорд ещё много раз. Завод постепенно сокращался, пока совсем не закрылся.

Об остальных поездках подробно рассказывать не стоит. Но отдельные сценки врезались в память.

Как правило, после работы шли в ресторан ужинать. Если командировочных было несколько, то шли все вместе. Зачастую с нами шёл кто-нибудь из Сэнфордского начальства и оплачивал ужин. Я попала за столик вместе Юрой Поздеевым. Принесли попробовать белое вино. Юра картинно подержал вино во рту, медленно поглотил и одобрил. Бутылка кончилась и принесли следующую, точно такую. Юра потребовал другой бокал, чтобы не смешивать вкус! Я была потрясена – надо же, какой гурман этот вчерашний харьковчанин!

Нас в командировке человек двенадцать, все по разным вопросам. Но несколько человек из нашего начальства приехали для заключения крупного договора с фирмой H.C.Stark, поставлявшей нам танталовый порошок, то есть главное сырьё. Поставщики очень заинтересованы – договор заключался не на один год. H.C.Stark пригласил всех на ужин в роскошный ресторан. То есть всё начальство и все командировочные. Пришлось выставить два стола. За первым сидели устроители вечера, дирекция и те, кто подписывал договор. За вторым – народ попроще, кто попал на этот праздник случайно. Я, конечно, была за вторым. Помню, у нас сидел Паша Вайцман и Эйтан. Принесли меню. Кто платит?- спросил Эйтан.    H.C.Stark – ответил Паша. Тогда закрывайте меню, предложил Эйтан. Когда подошла официантка, Эйтан сказал: все закуски! Там были и устрицы, и улитки, и какие-то ещё экзотические морские гады. Вино тоже было без ограничения. Очень скоро Эйтан начал называть официантку Луизой, по-видимому из-за цвета волос – Луизой звали красивую блондинку, сотрудницу из планового отдела. В общем, наш стол повеселился.

Весна. Я каждое утро встаю пораньше и гуляю по тропинке над океаном. Если отлив, можно побродить по пляжу, посмотреть, что принесла вода. Однажды нашла морскую звезду. Наверное, это был май, потому что всюду цвели рододендроны. Многие дома достаточно старые, 150-200 лет, а выглядят так же, как новые. Мне эти деревянные американские домики очень нравятся, и я фотографирую всё с удовольствием.

Лето 2001 года. Беру отпуск, и мы проводим неделю в Швейцарии, потом Гриша летит домой, а я в Сэнфорд на 2 недели. Первую неделю нас было всего несколько человек, в том числе Юда Рот. К концу недели остались только мы вдвоём. В пятницу Юда повёз меня на экскурсию по окрестностям, рассказывал массу всякого интересного, показал виллу Буша в Кеннебанкпорте. В конце экскурсии едем в какой-то особый ресторан.

Из меркантильных соображений многие не любили попадать в Юдой в одну компанию. Нам платили неплохие командировочные. И если не слишком роскошествовать, то вполне хватало на вкусную еду и ещё и оставалось. Недалеко от завода был небольшой ресторанчик, где заказывал только основное горячее блюдо, а всё остальное – закуски, гарниры и десерты - бери сколько хочешь. Стоило это всё $10, что было много меньше командировочных. Все наши любили этот ресторанчик. Но только не Юда. Он был гурман, любил хорошее вино, изысканные блюда. А расплачивались все поровну, так что получалось дороже. Все равно укладывались в отведенные заводом деньги, но оставалось меньше.  Мне же нравилось беседовать с Юдой, нравился его мягкий юмор и интеллигентность.

Вот и выбранный в этот раз ресторанчик был не из дешёвых. Как назло, у меня было не все в порядке с желудком и больше всего мне бы подошла манная каша. Юда заказал устриц и стэйк. Приносят ему тарелку жареных устриц, и он отправляет её обратно – его не поняли, он просил свежие! И всё в порядке – приносят другую тарелку. Юда уговорил-таки меня попробовать. Он же не знал почему я так скромничаю в выборе блюда. Ничего, мне не повредило. Хотя и не слишком понравилось. Зато вино было чудесным! Потом принесли стэйк, который слегка свешивался по краям тарелки. Неужели Юда, который отнюдь не отличался крупными размерами, сможет это съесть? – думала я. Кусочек за кусочком, под приятную беседу, стэйк благополучно исчезал внутри Юды. Вечер мне запомнился.

На рассвете в субботу Юда уехал. Я гуляла по окрестностям и нисколько не скучала. В воскресенье, часам к четырём, приехала следующая группа с завода. Среди них Илюша Литвачук, Саша Беленький, Эфи, Этелла. Все собрались через час ехать вместе ужинать. Полил ливень, настоящий летний ливень стеной. Мы сгрудились у входа под козырьком. Конца дождю не предвиделось.  Давайте по одному бегом к машине- предложил Эфи. У нас было две больших машины. Красная, в которой мы в пятницу ездили с Юдой и синяя. Ехать решили на красной, так как она больше. Я решилась первой, вскочила на заднее сидение, в самый конец. Следом за мной побежал Саша и плюхнулся посередине. И тут же в салоне стало невыразимо вонять. Вбежали и все остальные и с ужасом зажали носы. Оказалось, Саша сел на пакет и раздавил его. А в пакете было то, что получается, когда кого-то сильно укачивает. Откуда эта гадость взялась в салоне и сколько она там пролежало не известно. Саша же оказался весь в этой дряни. К тому же он был в единственных своих брюках! То есть идти ужинать, и даже завтра на работу ему не в чем. Мы втиснулись в другую машину, пообещали купить Саше новые штаны и привезти еды. Штаны покупали втроём – Илюша, Этелла и я. Примеряли на Илюшу и меня - на Илюшу они должны были быть коротки, на меня чуть длинноваты, а Этелла оценивала. Вернулись в гостиницу к, как мы опасались, голодному Саше. Но он за это время успел постирать штаны, одеть шорты и сбегать на заправку подкрепиться и даже «полюбоваться» бассейном. В этом мотеле был десятиметровый закрытый бассейн, пропахший хлоркой. Один раз я попробовала в него пойти, но даже при моей любви к плаванию я больше не пыталась. Саше достался единственный номер, у которого окно выходило не в симпатичный дворик, а в бассейн. Штаны, которые мы купили, ему подошли.

Саша был на редкость невезучий парень. Не «шлемазл», а именно невезучий. Все это знали. Как-то раз во время совещания у директора звонит телефон, Пинхас слушает, отдаёт какие-то указания, кладёт трубку и спрашивает: как вы думаете, кто застрял в Цюрихе на пересадке без денег и без карточки? Конечно, это был Саша. Его угораздивало вляпаться в самые невероятные истории. Пример? Пожалуйста. Это Саша свалился с крыши внутрь цеха Синтеринга. К счастью, ничего не сломал, только ушибся. Цех тоже уцелел. Или вот ещё. В кармане у него всегда был «японский» ножик. Техником он был отменным, и с головой, и с руками. Этот инструмент служил ему и отвёрткой, и ножом, и отмычкой, а если надо, то и столовым ножом. И именно этим ножом он разрезал себе бедро, когда рука соскочила в процессе резки резины. Неделя больничного. Думаете это всё? Ничего подобного! Для тех, кто работал до семи, после окончания первой смены был перерыв на чай. В столовой собиралась как правило одна и та же компания – инженеры и техники. Как-то раз за столиком рассказали смешной анекдот. Саша так хохотал, что поперхнулся яблоком и его на скорой увезли в больницу. Но и это ещё не конец. На заводе случались проблемы с водой и канализацией. В один из дней было решено продувать канализацию. На туалетах повесили табличку, что пользоваться нельзя. Но дверь не заперли. Но что для Саши какое-то там объявление. Он преспокойно уселся на унитазе как раз в тот момент, когда начали продувать трубы. Таким образом получилось, что злополучный Саша расположился пятой точкой на фонтане, который неожиданно включился. Мокрый с ног до головы Саша ворвался в соседнюю лабораторию. Беднягу обмотали бумажными полотенцами и в «упакованном» виде отправили домой. С компьютером Саша управлялся вполне профессионально, лучше многих. И английский знал неплохо. Время от времени нам рассылали какое-нибудь дисциплинарное напоминание, типа на обед уходить вовремя или еду из столовой не выносить или ещё что-то столь же существенное. Вот и в тот раз пришло такого рода указание. Не знаю какая муха укусила Сашу, но он решил ответить весьма грубо. Хотел послать ответ своему начальнику, а нажал Reply to all, то есть всем. Я была, к счастью, одной из первых, кто этот ответ прочитал. Тут же позвонила ему: немедленно отзови свой ответ! Ты с ума сошёл посылать такое всему заводу! Обошлось, хотя я была и не единственная, кто заметил.

Мы с Сашей дружили и не один раз выручали друг друга и по работе, и лично. Не один раз ездили вместе. С ним всегда было интересно общаться. У меня не было ощущения, что он замечает свою невезучесть. Во всяком случае никогда об этом не говорил. Саша кончал Калининградский институт, после которого несколько лет плавал техником на торговом судне. Поэтому считал себя моряком и носил тельняшку. А День Военно-морского флота воспринимал как свой праздник. В последние годы работы он много болел и в личной жизни у него были проблемы. Из нашего района он переехал и после ухода с завода больше не встречались. 

Меня вызвал Пинхас и сообщил, что я еду в командировку на завод Мэлори в Грин Касле. Я знала, что там есть завод, но какое я к нему имею отношение? Что мне там делать. На это Пинхас ответил, что мне всё объяснят на месте. Что я должна лететь в Чикаго, там пересесть на самолёт до Иллинойса. В самолёте встречусь с директором завода в Беннингтоне Джоном Эвансом, и он мне все объяснит. Прямо шпионский детектив.  Я и Джона Эванса видела только мельком, хотя бы помнила, как он выглядит. При этом командировка на две недели. Полёт через Чикаго меня очень обрадовал – в Чикаго жила моя институтская подруга Женька. Мы не виделись с ней все эти годы, то есть уже 10 лет. Оказалось, что Женя живёт не далеко от аэропорта и может меня встретить.

С каким волнением я искала Женьку в толпе встречающих! И как будто и не было десяти лет разлуки. Женя только недавно переехала в свой новый дом в пригороде Чикаго. Только недавно начала работать по специальности – программистом. По дороге рассказала, что заставило её окончательно решиться на покупку дома. Она с дочкой снимали вполне пристойную квартиру в городе. Каким-то вечером она зашла в подъезд, а следом за ней вошёл огромный негр с пистолетом и потребовал отдать сумку. Женька в состоянии шока стала тянуть сумку на себя. К счастью, не удержала, и негр убежал. Иначе могла бы пострадать и похуже. Сцена прямо киношная. Мы подъехали к чудному коттеджу в очень зелёном районе. И вдруг Женька предупреждает: только не шуми и осторожно – у меня там утка на яйцах. Предположить, что Женька занялась птицеводством, я никак не могла. Оказалось, это дикая утка поселилась прямо под Жениным крыльцом. Теперь Женя из женской солидарности её подкармливает и сторожит от лис.

Я полетела так, чтобы провести с ней всё воскресенье. И это было чудесно! Мы успели и погулять по Чикаго, и пообщаться - такая удача! Так что о делах я особо не думала. В понедельник Женька отвезла меня в аэропорт. В очереди на посадку я искала Джона Эванса. Он был невысок, с белоснежными волосами, очень подтянутый – типичный янки. Не заметить его было невозможно. Мне не терпелось узнать, ради чего я летела в Штаты, но Джон отшутился, мол завтра на заводе все объяснит. Из Чикаго в Иллинойс летело ещё несколько человек, все из Беннингтона. До городка, в котором расположен завод, нужно было ещё доехать машиной. Городок небольшой, но в нём есть колледж. В гостинице этого колледжа, примыкающей к кампусу, мы и жили.

Я встала пораньше, погуляла по парку, посмотрела на корпуса. Свежий воздух, зелень и тишина поднимали настроение. Завод, как оказалось, производил танталовые конденсаторы по технологии, совершенно отличной от нашей. Его закрывали и перевозили в Беннингтон. Пока две линии. В нашей группе кроме Джона Эванса был Роберт Ридли, директор Беннинтонского завода и две женщины – мастера смен. Рабочие и инженеры Мэлори отнюдь не были рады, что завод, где они столько лет проработали, закрывают. И к нам они относились неприязненно, хотя и понимали, что мы ничем не виноваты. Мы приехали для изучения технологии. Моя задача была разобраться с имеющейся документацией и подготовить её так, чтобы на новом месте новые люди смогли запустить производство. Сначала я попробовала работать с документами. Файлов почти не было, все на бумаге. Ко мне приставили очень грустного инженера, вменив ему в обязанности мне помогать. Очень быстро я поняла, что разобраться не в состоянии. Документация была из рук вон плохая. Она практически не использовалась – все работали на одном и том же месте по пятнадцать — двадцать и более лет. Они знали всё на память, и им не нужны были никакие инструкции. Тогда я пошла с инженером от станции к станции и просто записывала то, что мне объясняли. Первую половину дня я изучала процесс, а вечером садилась и создавала новую документацию, сверяясь с какими-то инструкциями, которые удавалось отыскать. Забавно, все инструкции для рабочих начинались одинаково: «Сядьте удобно. Пододвиньте стул к рабочему столу.» В наших спеках таких указаний не было. 

Мы начинали работать в семь, в девять нас возили на завтрак, около часа на ланч и потом обратно на завод часов до восьми. Совместный ужин и спать. И так две недели, по-моему, без выходных. У американцев выходной был, но не у меня. Иначе я бы не успела. Но к концу я смогла создать не только минимальный сет документов, но и две базы данных – для документации и для выпуска технологических карт. Это была очень интересная работа. Завтракали мы всегда в одном и том же кафе. У входа сидела кукла в полный человеческий рост – пожилой американец в поношенном пиджаке сидел развалясь в кресле качалке. К лацкану была приколота рукописная записка, что просьба руками не трогать. Я напечатала некий забавный текст, вроде того, что он ценит женский пол, особенно хорошеньких девушек, но все же просит не обнимать его, не целовать и даже не гладить. В последний день я приколола мой незатейливый текст вместо рукописной бумажки. Американцы обожают такие шутки. В кафе поднялась буря восторга, прибежали посмеяться все официантки и даже кухонные работницы. Я никак не ожидала такого успеха. Мои коллеги тоже были очень довольны. В гостинице, где мы жили, было два ресторана. Но американская компания предпочитала только один – Flopping duck (Плюхающаяся утка). Это было прикольное место. Пили в основном пиво, блюда были забавными, иногда странными. В первый же вечер я заказала пиво, как и все. К моему удивлению, стаканов не принесли. Моя растерянность всех страшно рассмешила. Я вполне могу пить из бутылки, но как-то странно было так вести себя в ресторане. Как оказалось, это был стиль заведения. Я не хотела в тот вечер ни мяса, ни рыбы, искала что-нибудь овощное. Нашла какой-то ролл с большим перечнем разных, не очень знакомых овощей. Его и заказала. То, что мне принесли, превзошло все ожидания. Блин из тонюсенького теста был свернут кулёчком. В него очень туго были набиты разные овощи – стебли сельдерея, аспарагус, огурцы, брокколи и прочее, не всё знакомое. Но самое интересное, что это были сырые овощи, без всякого соуса. И пиво из горла. Но деваться некуда, отважно ела и сказала, что несколько неожиданно, но вкусно. В следующий раз я уже заказала салат с курицей Кейсар и, честно, вкуснее куриного салата никогда не ела. Так что не зря американцам там нравилось.

Наступил день отлёта. До Чикаго мы должны были лететь часа полтора или два, потом пересадка на рейс до Цюриха. Из-за того, что Вишей предпочитал компанию Swissair, мы всегда летали через Цюрих. Это и правда была очень комфортная компания, потом её купила Люфтганза. На пересадку у меня был часа четыре или пять, так что увидеться с Женей на обратном пути было невозможно.

Сначала нас продержали в самолёте много часов, объясняя плохой погодой в Чикаго. При этом воду давали, а из еды только леденцы. Мои шансы на пересадку таяли. Наконец мы взлетели, пролетели больше часа и повернули обратно – в Чикаго гроза. Нас наконец выпустили из самолёта, но велели далеко не уходить, так как можем полететь в любую минуту. Но хотя бы поесть удалось. Объявили посадку и на этот раз мы благополучно долетели. Мой самолёт давно улетел. Было уже около десяти вечера, всем предлагали гостиницу и шаттл, а также переоформить билеты на следующий день. Билет я поменяла, а вместо гостиницы позвонила Женьке и сказала, что если у неё есть для меня ночная рубашка, то пусть приезжает за мной в аэропорт и мы пробудем весь завтрашний день вместе. Конечно, через полчаса я уже сидела в Женькиной машине. Мы не поехали с ней в Чикаго, а пошли на озеро и проболтали целый день. Кстати, никакой грозы в Чикаго так и не было, и почему мы летали туда-назад- я не поняла.   

Через два месяца я опять оказалась в Грин Касле. Задание было тем же, только для двух других линий. Но теперь все было проще, понятней и без приключений.

В последний день командировки к нам присоединился Эйтан и около десяти сотрудников из Сэнфорда. Я запомнила только прощальный ужин. Я почти ни с кем не была знакома, а остальные, напротив, были хорошо знакомы друг другу. В силу того, что не американцев было только двое, то на нас особого внимания не обращали. Компания весело общалась. Кое-что рассказывала и я, но по мере выпитого стали попросту «травить анекдоты».  На каждую шутку Эйтан взрывался заразительным хохотом. Я, честно сказать, не успевала понять в чем юмор. После ужина я тихонько его спросила действительно ли он все так прекрасно понимал. Нет, конечно, отвечал мой шеф, но какая разница. Я так не умею.