Традиционно – моя таблица
прочитанного/прослушанного за год.
|
Автор |
Название |
Оценка. Впечатление |
|
Артур Кёстлер |
Воры в ночи |
5 Интересный роман. В первую очередь интересен не отдельными
линиями поведения героев, а всем в целом. Время действия – 1937 – 39 годы,
место – Израиль, точнее подмандатная Палестина. Это время вошло в историю
нашей страны как חומה ומגדל (стена и башня). Увидеть, почувствовать это глазами героев,
глазами тех, кто сумел убежать из Европы, очень интересно. В 90-е мы
зачитывались романом Кёстлера «Слепящая тьма», этот не менее интересен. |
|
Юрий Нагибин |
О Галиче – что помнится |
Интересные воспоминания. «может быть, это что-то прибавит к образу Александра
Галича, бронзовеющего на глазах под тихоструйной течью елея и патоки. А Саша
был настолько значителен и хорош, что нисколько не нуждается в
приукрашивании. Он не труп, не надо подмазывать ему губы и румянить щеки, он
присутствует в нашей жизни, более близкий и нужный, чем притворяющиеся живыми
мертвяки.» Так начинается это довольно большое эссе. Нагибин в нем честен.
Он, так же как Галич, многое понимал в сути страны, где жил. И честно
признается, что не встал против течения. Искал как приспособиться, не слишком
кривя душой. Не только он, многие и многие другие, умные и талантливые. А
Галич – нет. Прочла где-то, что Нагибин в воспоминаниях чрезвычайно
злословен. Категорически не согласна с этим мнением. В воспоминаниях есть
многие персонажи, не слишком привлекательные или даже непорядочные. Ни один
из них не назван по имени. Нет и намёков, чтобы их не назвать, но обозначить.
Вспомните Катаева «Алмазный мой венец», где черной краской прошёлся по
всем. Эссе есть в сети и я очень его
рекомендую. |
|
Александр Галич |
Генеральная репетиция |
5+ Вроде бы небольшая повесть, но сколько же в ней
мудрых мыслей! Как чётко даёт ответы на многие вопросы. Как верно объясняет
какое зло то, что мы называем «совок». И о том, каков был антисемитизм в
совке тоже всё разложено по полочкам. Понятно почему именно Галича так
ненавидела власть. |
|
Ричард Фейнман |
Вы конечно шутите,
мистер Фейнман |
5+++ Прекрасные воспоминания выдающегося физика.
Огромное удовольствие от чтения. |
|
А.Минкин |
Немой Онегин |
5+++ Это действительно о Евгений Онегине.
Литературоведение. Потрясающе, оторваться нельзя как от детектива. Вот
блестящая рецензия Соломона Волкова https://www.mk.ru/culture/2021/09/28/solomon- volkov-s-nemym-oneginym-aleksandra-minkina-sluchilos-neveroyatnoe-proishestvie.html * |
|
Мартин Рейди |
Габсбурги. Власть над
миром |
Сложно поставить оценку. Потому что это не
литературное произведение, а историческое исследование. Количество
фактического материала в моей голове не помещается. Написано хорошим, языком
и читается с большим интересом. Меня заинтересовала книга из-за поездки в Вену.
**) |
|
А. Пушкин |
Поэмы |
|
|
Сарит Ишай-Леви |
Королева красоты
Иерусалима |
5+ http://loveread.ec/read_book.php?id=104211&p=1 Я бы сказала, что это книга о взаимном непонимании –
дети не понимают родителей, родители детей, мужья жён, а жёны мужей, сефарды и ашкеназы друг друга. А ещё это
книга о том, как предрассудки и правила (так принято или не принято)
безвозвратно портят жизнь людей. Но главное - это чудесный роман. Очень
атмосферный, увлекательный и познавательный. |
|
Леонид Филатов |
Рассказы чумного города |
5+ Это прекрасно! Особенно если хочешь просто
отдохнуть |
|
Петр Люкимсон |
Бааль Шем Тов.
Личность Чудеса. Легенды. Учение
хасидизма |
3+ Чудес, легенд и рассказов о личности более чем
достаточно. А вот в чем же суть учения хасидизма, почему оно было
революционным, в чем основные отличия от классического иудаизма я так и не
поняла. Есть интересные факты. Но в целом чтение скорее
занимательное, чем познавательное. |
|
Чингиз Айтматов |
Буранный полустанок (И
дольше века длится день) |
Очень многоплановое произведение. Не первый раз
читаю, с неменьшим удовольствием, хотя и другими глазами. Фантастическая
линия по-моему только фон. И хотя астронавтов, брошенных на чужой планете,
очень жаль, но сегодня я думаю, что это было правильно. Но главное – люди и жизнь в Голодной степи. Ну и
верблюд, тоже. |
|
Эжен Ионеско |
Стулья |
Считается, что это очень интересно. Я прослушала
этот аудиоспектакль с Юрским в главной роли. Не могу сказать, что понравилось
или нет. Не дошло. |
|
Теодор Герцль |
Альтнойланд (отрывки из
книги) |
Утопия, которая во многом оказалась провидческой.
Только гений мог ТАК мечтать. |
|
Андре Моруа |
Мемуары |
5 Писатель прожил потрясающую жизнь. И закончил
писать эту книгу накануне смерти. В силу происхождения (из богатой еврейской
ассимилированной семьи), в силу брака с аристократкой и, главное, благодаря
таланту, автор был знаком и дружен и с писателями, и с сильными мира сего. Он
участник двух мировых войн. Эти два фактора делают книгу очень интересной.
Моруа описал массу встреч с людьми нам известными (де Голль, Клемансо, Сетн
Экзюпери, Рузвельт, маршал Пэтени многие другие) и множеством неизвестных.
Своего рода портрет времени во Франции, Англии и США. Ниже я приведу две
цитаты – первая заставляет задуматься, аналогия напрашивается. Вторая –
просто забавно. Каждый мыслит в силу своего опыта и знаний и результат бывает
неожиданный. |
|
Хендрик Грун |
Записки Хендрика Груна
из Амстердамской богадельни |
5++++ Потрясающая книга. Мудрая и добрая. Очень
грустная, но местами и очень смешная. Книга о настоящей дружбе и поздней
любви. А кроме того я в удивлением узнаю, что в Амстердаме есть такие же
проблемы как и в Израиле. Немного отдохну и перечитаю еще раз, выписывая
цитаты. В ней столько мудрых наблюдений. |
|
Хендрик Грун |
Новые записки Хендрика
Груна из Амстердамской богадельни |
Почитала с таким же удовольствием, как и предыдущую |
|
Жюль Верн |
Таинственный остров |
Приятно перечитывать юношескую литературу. Сколько
же знаний дает писатель молодым читателям! Но это, безусловно, книга для
умных мальчиков. Девочкам, боюсь
скучновато. |
|
Эшколь Нево |
Медовые дни |
5 Яркий роман. В нем действуют персонажи из
религиозной среды, кибуцники, русские пенсионеры, арабы. Их судьбы
причудливым образом перемешались и это очень интересно. Одна из
точных мыслей: Самая большая опасность
в армии угрожает не телу, а душе |
|
Гамильтон Дональд |
Гибель гражданина Группа ликвидации |
Временами стоит почитать хорошие триллеры – для
проветривания мозгов |
|
Мишель Бюсси |
Код 612 Кто убил маленького
принца |
Очень странный не то детектив, не то исследование.
Автор пытается расследовать гибель Сент Экзюпери и пытается ответить почему
Маленький принц погибает. В книге много подробностей о Сент Экзюпери и это
действительно интересно. А все остальное мне не слишком понравилось, хотя
написано неплохо. |
|
Уинстон Черчиль |
Вторая мировая война.
Том 1 |
Как же много я не знала! |
|
Вика Ройтман |
Йерве из Асседо |
Прекрасная книга. Тем, кто работает с подростками,
да и вообще родителям, очень рекомендую. |
|
Михаэль Энде |
Момо |
Вроде бы книга для детей, но на самом деле в ней
много совсем не детских мыслей. |
*) Наиболее интересные моменты . Прочтение Онегина с точки
зрения читателя 19го века, а не сегодняшнего. Многие персонажи списаны с
натуры. Разбор либретто оперы – смешно до колик. Онегин – это дневник Пушкина,
его «ухудшенный» двойник. Интереснейшая мысль, как Пушкин менялся на протяжении
жизни.
**) Как возникла династия? Что сделало её такой могущественной? Что такое
Святая Римская империя? Как возник Венский университет и почему он носит имя
Рудольфа? Какова роль Габсбургов в создании музеев? Каковы были деяния сына
Марии- Терезии? Когда появилось понятие национальности? Когда и где была первая
воздушная бомбардировка города? Что такое просвещённый абсолютизм? Кто такой Отто фон Габсбург? На все эти и
многие другие вопросы отвечает книга.
Спойлер. Ответы на вопросы (цитаты).
Габсбурги вышли
на сцену, когда все остальные пали. В течение XII и XIII вв. они породнились со многими знатными соседями
на территории нынешних Швейцарии и Юго-Западной Германии, а позже заявляли свои
права на земли этих соседей, если у тех пресекался род.
К середине XIII столетия Габсбурги стали самым влиятельным
родом в Швабском герцогстве. Их земли тянулись от Страсбурга до Боденского
озера и от реки Аре до лесистых альпийских долин, от нынешнего востока Франции
до западной границы Австрии, захватывая большой кусок Северной Швейцарии. На
этой широкой полосе Европы внук Рудольфа Старого, граф Рудольф, будет
готовиться к самому дерзкому на тот момент предприятию Габсбургов — захвату
самой Священной Римской империи[29].
В 1184 г. император Фридрих I Барбаросса (правил в 1155–1190 гг.) выстроил в Кайзерсверте таможенную
башню, чтобы эффективнее собирать подати с судов, идущих по Рейну. На башне он
повелел разместить такую надпись: «Император Фридрих воздвиг это чудо всей
Империи, чтобы упрочить справедливость и принести всем мир». Сегодня мы бы
презрительно поморщились в ответ на требование уплатить пошлину, выраженное в
таких напыщенных фразах, но слова Фридриха многое говорят нам о том, чем
современники считали Священную Римскую империю. Ее воспринимали вовсе не как
единое королевство, а как союз областей и городов, обладавших своими, особыми
«правами и вольностями» и становившихся со временем все более независимыми. В
задачи империи входило создавать механизмы и условия, защищающие права и
вольности ее субъектов так, чтобы, согласно тогдашнему пониманию
справедливости, «каждый получал то, что ему причитается». Пошлины, законно
взимаемые справедливым правителем, укрепляли мир и порядок, которые он был
призван охранять.
Император
Священной Римской Империи был выборным.
В 1350-е гг.
мысль об исключительности Габсбургов вылилась в целую политическую программу.
Рудольф Габсбург
(1339–1365) намеревался как восстановить престиж семьи, так и создать
сплоченное территориальное государство, которое превзойдет всех конкурентов. Он
взялся за это дело с энергией, быстротой и воображением, которые не
соответствовали его молодости и напугали его соперников. В 1358 г., спустя всего несколько месяцев после
смерти своего отца Альбрехта II, юный Рудольф поручил писцам создать пять подложных грамот. Эти фальшивки
должны были поставить Габсбургов впереди всех князей Священной Римской империи
благодаря утверждениям, что прошлое Габсбургов неразрывно связано с Австрией и
Римом. Это был самый дерзкий подлог средневековой европейской истории .
Три из пяти
грамот подтверждали две другие, текстуально соединяя весь этот обман в единое
целое. Суть подлога содержалась в первых двух грамотах, известных как
«Псевдо-Генрих» и «Большая привилегия» (Privilegium Maius). Автор «Псевдо-Генриха» — вероятно, канцлер Рудольфа — выдал свой текст
за грамоту, изданную императором Генрихом IV в 1054 г. и пересказывающую содержание двух писем,
хранившихся у герцога Эрнста Бабенберга. Первое письмо — якобы от Юлия Цезаря —
было адресовано людям «восточной земли», под которой явно подразумевалась
Австрия. Юлий Цезарь приказывал признать правителем этой земли своего дядю,
особо оговаривая, что его власть будет полной, «властью сеньора». Далее там
говорилось, что упомянутый дядя отныне входит в высшие советы Римской империи,
так «чтобы впредь не решалось ни одного важного вопроса или иска без его
ведома». Во втором письме, упомянутом в «Псевдо-Генрихе», к людям востока
похожим образом обращался император Нерон. Нерон заявлял, что поскольку своим
благородством жители востока превосходят остальные народы Римской империи, то
он по совету сената освобождает их от уплаты всех имперских налогов и дарует им
свободу на веки вечные.
В отличие от
«Псевдо-Генриха» «Большая привилегия» была хотя бы частично подлинной,
поскольку основывалась на тексте изданной Фридрихом I Барбароссой хартии 1156 г., по которой статус Австрии повышался до
герцогства. Однако к оригинальному тексту многое добавили. Австрия
провозглашалась «щитом и сердцем» Священной Римской империи, благодаря чему
австрийскому герцогу предоставлялись все суверенные права внутри герцогства.
Ему даровался титул «эрцгерцога императорского двора», обладателю которого были
положены особые корона и скипетр, а также право сидеть по правую руку от
императора. Для укрепления его власти герцогу разрешалось передавать герцогство
целиком старшему сыну, а в отсутствие сыновей — дочери. Эту исправленную хартию
впоследствии стали называть «Большой привилегией», чтобы не путать ее с
подлинной хартией 1156 г.,
которая со временем стала известна как «Малая привилегия».
Три остальные
грамоты, подтверждающие «Псевдо-Генриха» и «Большую привилегию», содержали
кое-какие дополнительные пункты. Акцент на полноте власти эрцгерцога в Австрии,
подчинении ему церковных иерархов и возможности без ограничений передавать свой
титул по наследству свидетельствует, что эти фальшивки имели целью еще и усилить власть эрцгерцога в его собственных землях.
«Псевдо-Генрих» с
его письмами Цезаря и Нерона был разоблачен почти немедленно. В 1361 г. итальянский
гуманист Петрарка в письме императору Карлу IV отметил анахронизмы в тексте и
отозвался о нем пренебрежительно, как о «пустом, напыщенном, без доли правды,
сочиненным невесть кем, но вне всяких сомнений человеком необразованным… не
только смехотворном, но и тошнотворном». «Большая привилегия» между тем имела
больший успех. К ней обращались, чтобы подтвердить право Марии Терезии
наследовать австрийский престол после смерти ее отца в 1740 г., и только в
середине XIX в. было доказано,
что документ подложный.
Рудольф продолжил
перестраивать венскую приходскую церковь Святого Стефана, как если бы это был
кафедральный собор. Перестроенная церковь должна был прославлять дом
Габсбургов, так что в нефе Рудольф поставил статуи своих предков и собственную,
а в крипте устроил усыпальницу для потомков. Рядом Рудольф начал строить
университет, который должен был поспорить с университетом Карла IV в Праге. За эту перестройку церкви
Святого Стефана Рудольф получил прозвище Основатель. Он сам его и выбрал, а
потом приказал вырезать его тайными рунами на собственном саркофаге,
размещенном в северном хоре храма[64].
В искусстве
обмана Рудольф нашел себе равного. Графство Тироль разбогатело на своих золотых
и серебряных копях, а также на таможенных сборах с дорог через перевал Бреннер.
В начале 1360-х гг. Тиролем владела вдова Маргарита, чье прозвище Маульташ
(«Большой рот») было самым добрым из длинного перечня эпитетов. Первого мужа
она буквально вытолкала за дверь, а потом вышла за второго, не потрудившись
оформить развод. Отлучение от церкви ее не особенно встревожило; она тиранила и
нового мужа, и рано умершего сына.
Маргарита и
Рудольф заключили сделку. В обмен на пожизненное сохранение за собой Тироля она
пообещала завещать его Рудольфу. Чтобы убедить советников, Маргарита и Рудольф
вместе состряпали новую подложную грамоту. В этой фальшивке говорилось, что
четыре года назад Маргарита поклялась отдать Тироль Рудольфу и что эту
торжественную клятву отменить она не может. Хотя на грамоте стояла не та
печать, ей поверили. Январское соглашение формально утратило силу, и советники
уступили, подтвердив это письмом, заверенным 14 их печатями. К концу года
Рудольф убедил Маргариту отречься, предложив ей щедрое содержание в Вене.
Тироль достался ему. А вслед за Тиролем позже последовало и графство Горица
(Гёрц и Градишка) на Адриатике, принадлежавшее дальним родственникам Маргариты,
чей род вымер в 1500 г.[65]
Рудольф умер в
1368-м, всего 25 лет от
роду. Стояло жаркое лето, и тело быстро разлагалось, поэтому его выварили,
чтобы удалить с костей плоть. Однако скелет погребли в крипте собора Святого
Стефана, а не в саркофаге в северном хоре, как хотел сам Рудольф. Пустая
гробница с рунами и изображённым в натуральную величину Рудольфом в
эрцгерцогской короне в какой-то мере служит метафорой его правления —
напыщенного и напористого, но лишённого внутреннего содержания. Однако Рудольф
достиг чего-то более изощренного. Привив Габсбургам историческое самосознание и
набор представлений о самих себе, он превратил династию в нечто большее, нежели
просто группа кровных родственников. Вымышленное римское и австрийское прошлое,
сочинённый титул и изобретённая
корона внушили его потомкам чувство солидарности и веру в особое
предназначение, которые крепли с каждым поколением.
Решительный шаг
от искусства коллекционирования к созданию того, что станет венским Музеем
естествознания, сделал муж Марии Терезии Франц Стефан. Историки спорят о том,
где в Европе появился первый современный музей, но значимость
естественно-научной коллекции — или «кабинета» — Франца Стефана заключается в
способе ее организации, со временем ставшем примером для других музеев.
Привычные нам разделы естествознания — геология, палеонтология, позвоночные,
беспозвоночные, насекомые, доисторические люди и т. д. — берут начало в классификации, впервые опробованной в Вене. Практику
иллюстрировать развитие человека чучелами представителей «более примитивных»
племен, сохранявшуюся в европейских музеях еще даже в прошлом веке, также ввели
в 1790-е гг. венские музейные хранители[322].
Основу
естественно-научной коллекции Франца Стефана составили 30 000 образцов
минералов, морской фауны, кораллов и раковин моллюсков, которые он купил в 1748 г. у итальянского дворянина Жана де Байю.
При этом Франц Стефан не просто купил витрины с экспонатами — он нанял самого
Байю, сделав его директором императорского кабинета естествознания в Хофбурге.
Вместе с Николаусом Жакеном, впоследствии профессором ботаники в Венском
университете. Музей естествознания (если использовать менее громоздкое
название) был детищем Франца Стефана.
Конец 18го века. Программы
реформ Иосифа II- мудрое
государственное управление и направляемый сверху социально-экономический
прогресс. Иосиф II освободил
крестьян лишь в том смысле, что они могли покидать свою землю и вступать в брак
без согласия земельного собственника. Но их наделы по-прежнему оставались в
собственности этого лица, так что крестьяне должны были платить ему ренту и
отбывать трудовые повинности.
Иосиф II, сын Марии Терезии смягчил надзор за новостной печатью.
Результатом стал расцвет публицистики и бурление общественных дискуссий. Прежде
в Вене выходили лишь две газеты по два номера в неделю у каждой — недолго
просуществовавшая Gazette de Vienne и Wienerisches Diarium (переименованная в Wiener Zeitung, она
выходит и теперь, претендуя на титул старейшей из существующих газет). Обе без
каких-либо комментариев сообщали зарубежные новости и перепечатывали дворцовые
коммюнике. Теперь появились новые ежедневные или выходящие дважды в неделю
газеты, печатавшие светские новости, политические мнения и репортажи о (в
буквальном смысле) заставлявших шевелиться волосы опытах с электричеством,
магнитами и янтарем. Тихоокеанские экспедиции капитана Кука тоже исправно
обеспечивали газетчиков отличным материалом[370].
Около 70 венских
кофеен были удобными местами для чтения и обсуждения новостей: кофейня на улице
Кольмаркт по соседству с Хофбургом выставляла 80 дополнительных стульев прямо
на узкой мостовой. Вена приобретала то, чего у нее до сих пор не было, — публичную сферу, не связанную с
государством и критически его оценивающую. и собраниям ученых обществ.
Многообразие и обилие подобных мест изумили одного посетившего Вену
французского аристократа. Открывались и библиотеки. Публику уже обслуживали и
Дворцовая, и Университетская библиотеки, но теперь и знать сделала свои личные
собрания доступными для посторонних. В книжных лавках и типографиях тоже можно
было взять книги на время.
До 1848 г. национальность была лишь одним из
множества типов социальной общности, не более важным, чем конфессия,
территория, родство или принадлежность к крестьянскому, городскому, духовному
или благородному сословию. Теперь же она стала основной такой силой, и ее напор
только нарастал под гнетом режима, построенного на централизации и
единообразии. События 1848 г. оказались сюжетом, вокруг которого выстраивались идеи национального
единства, — это была
история героической борьбы за свободу, где действовали заступники своего народа
и мученики, пострадавшие за его интересы. Портреты на стенах, неуклюжие стихи,
вышитые на полотнищах, и даже прически напоминали об этих героях, сплачивая
сообщества, основанные на новой идентичности. Национализм не потерял своей
привлекательности и в условиях конституционного правления, установленного в
1860-е гг. Напротив, новые парламенты стали площадкой для выражения
националистических идей, способствуя таким образом их укреплению и
распространению.
Знаки
принадлежности к сообществу стали и знаками различия. Чехи носили пиджаки с
затейливо расположенными пуговицами, словенцы украшали себя мехом сони, а
венгры отпускали усы — один внимательный наблюдатель насчитал целых 23 фасона
венгерских усов, причем каждый из них означал особое отношение к нации.
Элементы костюма, популярные у крестьян той или иной местности, с жаром
провозглашались «национальными» — так, яркая венгерская вышивка «калочаи»
восходит к фасону, распространенному в населенных сербами деревнях юга страны.
Знатоки любовных утех составляли списки иноплеменных женщин, ранжированных по
степени их порочности, естественно определявшейся величиной отклонения от
предполагаемой нормы женского поведения, принятой в национальном сообществе
автора[475].
Пространство тоже
начали делить. В 1860-х гг. рыночную площадь Загреба, прежде служившую местом
сбора всех обитателей Балкан, сделали хорватской. В Праге строй монументов
чешским святым и немецким героям отделил чешские кварталы от немецких. Улицы и
лавки тоже приобрели этническую принадлежность: выбором места проживания и
совершения покупок горожане доказывали свою верность национальным сообществам.
В Венгрии таверны теперь делились по типу алкоголя, на котором
специализировались: пиво для немцев, вино для венгров и дешевый бренди для всех
остальных. Говорили, что даже во хмелю разные народы ведут себя по-своему:
венгры печалятся, немцев обуревает говорливость, румыны впадают в буйство,
русины не вяжут лыка[476].
Национальность
определялась не объективными обстоятельствами, а личным решением.
Бюрократический
абсолютизм достиг немалых успехов: он, по выражению одного историка,
«осуществил мечты иозефизма». Появлялись новые научные учреждения, на шахтах и
фабриках вводились правила безопасности, возникла почтовая служба с
использованием марок, строились шоссе, телеграфные линии и железные дороги. К
1854 г. было уложено
1000 км путей, а
построенную в 1832 г.
линию Линц — Ческе-Будеёвице (Будвайс) перевели с конной тяги на паровую. На
сооружение шоссейных дорог всего за три года пошло почти 10 млн кубометров породы. Специалисты из
Комиссии по общественным работам Лондона помогли углубить и спрямить русла
Дуная и Тисы. Развитию инфраструктуры способствовал бурный рост угольной и
сталелитейной промышленности, формирование крупного банковского сектора и
снятие внутренних таможенных барьеров, превратившее Австрийскую империю в
единый рынок.
1848 год. Венеция,
однако, сопротивлялась больше года и подверглась первой в истории воздушной
бомбардировке: Радецкий запустил к городу несколько сотен нагруженных
взрывчаткой беспилотных воздушных шаров[
Отто фон Габсбург
(1912–2011) был старшим сыном последнего императора, Карла I, и, если чуть переиначить расхожее клише,
лучшим монархом, которого не было в этой династии. Впрочем, выдающиеся качества
Отто связаны не с происхождением, а с его неустанной заботой о мире в Европе, с
его служением католической церкви и с огромным множеством инициатив, которые он
продвигал как член Европарламента. Отто был храбрым и проницательным человеком.
В 1940 г. его личное
вмешательство спасло жизни нескольких тысяч евреев во Франции, а в 1997-м он
отправился в послевоенное Сараево, не испугавшись сербских бандитов, которые
угрожали ему убийством. В 1930-е гг. он не имел никаких дел с Гитлером и
сторонился Муссолини. При всем том Отто держался неизменно скромно. Дети его
тоже заметные личности. Дочь – посол Грузии в Германии (читать в Википедии).
Андре
Моруа. Мемуары
1, Из
разговора Андре с попутчиком. Оба едут в США в самом начале второй мировой
войны, после поражения Франции, Бельгии, Голландии.
В 1914-м партии
искренне примирились друг с другом перед лицом врага. В течение четырех лет
социалисты и капиталисты, радикалы и монархисты считали себя братьями. Идиллия
кончилась с восстановлением мира. Русская революция пробудила великие надежды
среди рабочих и великий страх среди буржуазии. Некоторая часть буржуазии по
глупости решила, что фашизм защитит ее от угрозы коммунизма. Московскому
правительству противостояли, но лишь до времени, авторитарные режимы Рима и
Берлина. С каждой стороны на пропаганду расходовались колоссальные средства, за
французский народ шла борьба. Новая пропасть, разъединившая французов, была
делом чужих рук.
— Но ведь и в
1914-м…
— В 1914-м не
существовало идеологической пропаганды; к 1939 году она уже пять или шесть лет
как шла полным ходом и чертовски ловко работала. А в демократическом обществе
все определяется общественным мнением, без которого никуда не деться. Теперь
посмотрите, что происходило во Франции, в Англии и Америке: во всех трех
странах общественное мнение впало в заблуждение — или же его методично вводили
в заблуждение. Общественность не почуяла опасности и слишком поздно поняла, что
вооружаться необходимо.
— Но ведь есть
политические лидеры, которые должны направлять народ.
— К сожалению, вместо того чтобы направлять, политические лидеры взяли за
правило спрашивать совета. Они заискивали перед общественностью, интересовались
ее мнением, пытались понравиться и одновременно убедить ее, что для страны
гораздо заманчивей жить, чем погибнуть. Что касается военных лидеров, то они
зависели от политиков и не решались ни противоречить им, ни торопить их. Не
получая конкретных распоряжений, ученые и исследовательские группы тоже не
торопились с работой. Ни о каких сроках никто у нас не думал. А Гитлер думал.
«Я хочу быть в Париже к 15 июня, — говорил он. —
Значит, в начале мая я должен перейти в наступление. Соответственно, к началу
апреля мне нужны новые танки». Готов план, и попробовал бы кто-нибудь его не
выполнить! А что у нас? «Сколько вам нужно времени, — спрашивали у экспертов, — чтобы начать производить столько-то
самолетов или столько-то танков в месяц?» Те наугад называли сроки, которые и
брались за ориентир. Весь наш календарный план строился задом наперед. Военные
действия определялись техническими возможностями, хотя на самом деле
промышленность должна была бы работать, учитывая военные планы! И вот
результат: решающую битву мы готовили к 1942 году, а она произошла в 1940-м.
Норман Энджел закурил и некоторое время молчал,
наблюдая за чайками, которые, покружив над кормой, опускались на воду и лениво
качались на волнах. Потом сказал:
— Какие, собственно говоря, свободы мы хотим
сохранить любой ценой? Мы хотим, чтобы закон был един для всех, что
обеспечивает всем равные возможности. Мы хотим, чтобы все имели свободный
доступ к источникам информации (именно в этом суть свободы мысли). Мы хотим,
чтобы каждый имел право свободно высказывать свои суждения при условии, что они
не нанесут ущерб государству, предоставившему эти свободы. И наконец, мы хотим
иметь возможность изменять состав правительства, если такова будет свободно
высказанная воля большинства. Вот, по-моему, и все…
— Все, — согласился я, — но это не означает, что государственные деятели,
прежде чем что-либо предпринять, должны советоваться с общественным мнением,
как с оракулом. Страна не станет менее свободной, если лидеры, избранные
свободным волеизъявлением, перестанут спрашивать разрешения на каждый шаг. Если бы в 1936
году английским министрам хватило мудрости не считаться с общественным мнением
и поддержать Францию на
берегах Рейна, мы бы сейчас не воевали.
2, Речь идет о попытке улучшить дела в имении
жены.
На бумаге выгода казалась неоспоримой.
Действительно ли такое блестящее будущее стоило колоссальных затрат времени и
денег? Я удобрил пастбища; я купил коров фризонской породы, черно-пегих и
элегантных, образовавших восхитительные пятна на зелёном фоне наших лугов.
Увы! Внучки не унаследовали молочных талантов
своих бабушек. То ли климат не подходил, то ли трава наших пастбищ, но только
они так и не смогли дать больше 2500–3000 литров, которые давали их скромные
предшественницы из Нормандии и Бретани. По правде говоря, этого следовало
ожидать. Внук великого поэта никогда не бывает великим поэтом.
